Поколение победителей - Страница 58

Уже через несколько недель расследование Комиссии партийно-государственного контроля начало приносить первые результаты. Да такие, что Митрофан Ионович прилетел из Тбилиси на доклад лично.

…Дело начиналось просто. В крохотный городок Махарадзе (бывший Озургети) Кутаисского района каким-то шальным ветром занесло молодого члена партии Руслана с истинно грузинской фамилией Иванов. То ли девушка ему там приглянулась, то ли деньги кончились, но пошел он работать дубильщиком на небольшой кожевенный заводик, перерабатывающий крупнорогатое население окрестных холмов в дамские сумочки и прочие сопутствующие товары. Местные жители эту должность не жаловали, тяжелая да вонючая, поэтому платили неплохо, однако премии странноватому «чужаку» подкидывать забывали.

Особенно подружиться с коллегами у молодого человека не получилось, да он особо и не стремился. Но выпивали вместе частенько. Однажды Руслан заметил, как из кармана инженера вывалилось несколько явно золотых монет. Видимо, успел он чем-то насолить товарищу Иванову, потому тот вида не подал, что что-то увидел, но жалобу по партийной линии написал с удовольствием. Так как брат первого секретаря Махарадзского горкома работал на этом же производстве, то свое творение Руслан отослал напрямую в КПГК Кутаисской области.

Секретарь ЦК Кутаисского обкома, он же председатель КПГК, жалобу из-за ее явной вздорности и мелочности выкидывать не стал. Для богатой Грузии несколько золотых монет – сущий пустяк, мало ли откуда инженер их взял. Поэтому секретарь включил материал в свой отчет перед республиканским центром. В самом деле, не давать же ход серьезным рассказам о солидных товарищах, не поймут. И все бы на этом действительно закончилось… Но после разговора с Шелепиным «валютные» жалобы резко понадобились товарищу Кучаве.

С молчаливого согласия Председателя КГБ Грузии товарища Инаури за спиной несчастного инспектора КПГК, по совместительству коммуниста-кадровика, давно забывшего, что на него повесили еще и такую обязанность, выросла специальная бригада шестнадцатого отдела союзного КГБ. Дело в том, что права у КПГК были огромные, даже необъятные, но на бумаге. Попробуешь воспользоваться – не только на партсобрании взгреют, можно и партбилета лишиться. Но в такой ситуации… Буквально под диктовку московских комитетчиков расследованию был мгновенно дан официальный ход. Источник повышенного благосостояния некоторых работников искали не более пары часов. Уж больно немудреной оказалась цеховая схема незаконного производства. Ее в этих патриархальных краях особо не скрывали. Судя по всему, об особенностях местного нелегального бизнеса на всем заводике не знал один только жалобщик. При настройке двоильных машин была занижена толщина кожи, в результате чего при дополнительном прогоне спилка он делился на средний и еще третий, он же нижний, или бахромянный. Именно последний шел вместо необработанного цельного спилка на пошив строительных варежек и спецодежды для сварщиков и металлургов.

Несуществующий в документах средний спилок прокатывался горячими прессами «под крокодила» в навечно закрытом на ремонт спортзале соседней школы. Там же раскраивался на детали сумочек, которые сшивались надомниками (по большей части работниками все того же предприятия) в целые изделия. Сумочки были одинакового фасона с фабричными, но благодаря тиснению выглядели намного лучше и прекрасно продавались. Директора магазинов с удовольствием брали их на реализацию по двадцать – тридцать процентов от номинальной стоимости.

Предприимчивый инженер был арестован буквально «на горячем прессе», и под угрозой расстрельной статьи сразу начал давать показания. Выяснилось, что его месячный доход составлял порядка двадцати тысяч рублей. Из них примерно половина выплачивалась фабричному начальству и прочим инстанциям, от которых зависел бизнес. Самое смешное, что все оказалось организованно как небольшое акционерное общество. А именно, пай в незаконной коммерческой организации можно было купить или продать из расчета две тысячи рублей за один процент. Примерно четверть принадлежала первому секретарю горкома…

Кроме того, инженер с партнерами раздавали огромное количество взяток фабричному начальству, милиционерам, проверяющим. От одних откупались натурой (парой сумочек), другим за невмешательство платили фиксированный оклад от трехсот до пятисот рублей в месяц. Что-либо скрывать в их положении было поздно, и листы протоколов заполнялись схемами и фамилиями, а камеры подельниками. Случилось доселе небывалое – под давлением неопровержимых улик прокуратура выписала ордер на арест первого секретаря Махарадзского горкома, и он, спасая свою шкуру, начал давать интереснейшие показания.

Дело под контролем Инаури и Шеварднадзе двигалось настолько быстро, что цеховики не успевали заметать следы. Местная номенклатура не понимала, как прикрывать своих людей, слишком высокие посты занимали инициаторы проверок. Более того, многие, сохраняя верность коммунистическим традициям, начали искренне топить соратников. Кто-то надеялся на карьерный рост, кто-то – на меньший срок.

Защитить могла только Москва, но там, в бесконечной суете совещаний и обсуждений, Брежневу и Суслову было не до просьб товарища Мжаванадзе «глубоко разобраться в нездоровой ситуации». Проблемы космоса, изрядно подогретые невообразимым «кино», казались куда более важными и поглощали все внимание. Перегруженный механизм власти попросту отставал от быстро меняющейся обстановки.